Личность психотерапевта.

            Психологи представляются таинственными и загадочными фигурами для многих людей. Кто они как личности, как люди? Что чувствуют, как думают, какие у них проблемы? Эти вопросы задают многие люди, не связанные с психологией и психотерапией. В бытовом понимании психотерапевт — это идеальный человек, не имеющий проблем, знающий, как жить и что делать. Так ли это? И насколько интересна и важна личность самого психотерапевта для работы? Работа с человеком накладывает на специалиста определенные обязательства. А для психотерапевта эти обязательства и усложняются и углубляются. Самым удивительным является то, что инструментом работы психотерапевта является он сам - психотерапевт, его личность. В связи с этим она (личность) приобретает огромное значение, требует взращивания, воспитания, развития, коррекции и т.п. Очень многие авторы отмечают, что терапевт "лечит своим собственным существом”, где ключевым моментом является "уровень осознания, на котором существует сам терапевт” [3]. Быть психологом и не развиваться - невозможно. Но, к сожалению, в последнее время сама идея развития сведена к освоению новых методов без достаточного внимания к личностной готовности психолога их использовать. Психологи настолько много занимаются другими людьми и их проблемами, что "на себя они обращают очень мало внимания, иногда и просто не умеют этого делать” [5].      Личность психотерапевта оказывает влияние на процесс взаимодействия с клиентом - это естественно, так как естественно и то, что не может быть оптимальной личности психолога для всех клиентов. Справедливо утверждение, что "каждый клиент находит своего психотерапевта”, добавим, если у него есть возможность выбирать его — своего [1]. В любом случае, личность психотерапевта заслуживает внимания и изучения. Мы постараемся сделать такую попытку. Ниже будут рассмотрены ролевые позиции, которые занимает психотерапевт в своей работе и то, от чего это зависит; черты характера, особенности, качества, которыми, с разных точек зрения, должен обладать терапевт; профессиональные болезни и деформации, которыми чревата профессия психотерапевта.

Профессиональные ролевые позиции

   

            Есть много различных классификаций, которые описывают ролевые позиции психотерапевтов и психологов. Это целая палитра ролей. Принято выделять две большие группы классификаций: это разделение на психоаналитический и гуманистический подход, с одной стороны, и выделение множества ролей по разным основаниям, с другой стороны. Причем, здесь для описания стиля общения, поведения и манеры реагирования используются такие категории, как "роль”, "ориентация”, "терапевтический стиль” [2].

            Выбор такой позиции часто определяется не только объективными факторами, но и субъективными, внутренними, исходящими из личных симпатий и предпочтений, что не всегда совпадает с профессионально компетентностью. Вопрос о профессионализме в данном случае очень важен.

            Основные профессиональные мифы возникали, в основном, под водействием двух первых волн развития психотерапии, влияние которых сказывается и по сей день.

            Психоанализ и бихевиоризм при всём своём различии и скептически-критическом отношении  друг к другу вызвали к жизни ряд сходных представлений о сути деятельности и образе психотарапевта. Психотерапевт, как всезнающий учитель, почти мессия, имеющий доступ к Тайне, единолично вершил судьбу своего пациента, принимая на себя ответственность за его исцеление, решая чего и как нужно достичь в процессе лечения. От пациента, в котором видели скорее объект, ожидалось лишь подчинение и и покорно радостное согласие на роль ведомого. Умудрённость и директивность вырабатывались в течение долгих лет индивидуальной подготовки: у психоаналитиков - сосредоточенной на проработке глубин их личности, у бихевиористов - на отработке конструктивного стиля и эффективных навыков.

            Вторая волна гуманистической и экзистенциальной психотерапии возникла как противовес  проявление протеста против такой принципиальной директивности, манипулятивности и отстранения клиента от выбора своей судьбы. Клиент-центрированная терапия, с её идеей доверия к доброму и хдоровому началу каждого человека и к его способности самому выбирать цели развития и объём изменмний, вызвала и смену взглядов на сомого терапевта. Идеалы самоактуализации, диалогичности и недирективности подкреплялись образами психотерапевта как "мудреца”, "гуру”, "доброго всепонимающего отца”  и почти святого. Таким образом, при подготовке психотерапевтов внимание сосредотачивалось не на методах, а на развити личности специалиста, его конгруэнтности, открытости для опыта, готовности олицетворять собой идеи гуманизма и толерантности. Путь в психотерапию предполагал подчинение этой цели всего образа жизни, нацеленность на самосовершенствование с перспективой отдать ему весь жизненный срок [9].

            Итак, в чём суть суть двух противоположных течений? Роджерс считает равенство позиций участников терапевтического процесса необходимым условием его эффективности. Он пишет: "Я чувствую, что, когда моя терапия эффективна, я присутствую в терапевтическом взаимоотношении как личность, а не как исследователь, не как учёный.” [15]

            Взгляды Роджерса, чей подлход известен как терапия, центрированная на клиенте, могут быть противопоставлены, как отмечалось выше, точке зрения классического психоанализа, для которого характерен не диалогический (партнерский), а, напротив, директивный, даже авторитарный стиль деятельности. Анонимность и нейтральность являются профессионально значимыми качествами психоаналитика, а в самом процессе лечения выделяются реальные и терапевтические отношения (перенос и рабочий альянс). Обсуждение проблем, связанных с регламентацией отношений пациента и терапевта можно найти в любом руководстве по психоанализу. Важно, что фигура аналитика, молчаливо сидящегов изголовье психоаналитической кушетки, невидимого пациенту, непроницаемого и бесстрастного, очень далека от свойственного гештальт-терапевту или роджерианцу эмоционально выразительного поведения и непосредственного реагирования на то, что говорит иделает клиент. Вооружённый теорией аналитик занят интерпретациями, что позволяет ему сохранять позицию объективного наблядателя. Интересно, что вопреки сложившейся традиции именовать профессионала психотерапевтом, Фрейд сравнивал психоаналитика с хирургом, цель которого - сделать операцию как можно лучше и эффективнее, не отвлекаясь  а кровь, крики и страдания пациента. При этом мастерство аналитика во многом определяется тщательностью оценки того, сколь сильную боль может вынести пациент, и соблюдением такта при передаче причиняющего боль инсайта. Психотерапевтическая встреча в психоанализе - встреча исключительно с субъектом профессиональной деятельности, реальная личность психоаналитика представлена в ней лишь опытом и мастерством. Черты личности и характера психоаналитика фрейдовской школы упоминаются лишь в связи с его профессиональными умениями, главное из которых - способность соотносить сознательные мысли, чувства, фантазии и импульсы с их бессознательными источниками или предшественниками.

            Г. Миккин считает, что эти две волны объединяет "представление о терапевте как о модели провозглашаемых образов если не самого психологического благополучия, то - способов его достижения”. На этом фоне с лёгкостью возникают мифы о непогрешимости, всезнании и отсутствии проблем у психотерапевта, что вызывает мучительные опасения о невозможнотси соответствовать этим идеалам и самозапреты на обращение за помощью.

            Остаются ли эти вопросы об индивидуальном своеобразии актуальным сейчас, на гребне третьей волны развития психотерапии, давшей о себе знать с появлением психотехнологий, эриксонианского гипноза и целого букета направлений в семейной терапии? Возникнувшая как ответная реакция на элитарность, мессианские претензии и недооценку технических аспектов психотерапии. эта волна сделала общедоступными психологические знания и сконцентрированный в технологиях чужой опыт. Технологизация, сблизив психотерапию и психологическое консультирование, раскрыла для практиков совершенно новые перспективы: краткосрочность, эксцентричность, многообразие групповых форм работы и т. д. Одновременно это создало ореол всемогущества вокруг приёма, увеличив вероятность утраты собственного стиля, когда  консультант придерживается чужих стандартов.

            Существуют и иные классификации.

            Так, Ялом [2] выделяет две основные роли психотерапевта – "технического эксперта” и "эталонного участника”. В качестве эксперта, психотерапевт планомерно и целенаправленно использует свои знания и навыки для достижения поставленных терапевтических  целей  и в нужный момент применяет соответствующие методы. В качестве эталонного участникаа он может преследовать двоякую цель: либо демонстрировать желательные образцы поведения, либо ускорять процесс социального научения.

            Кратохвилл описывает пять основных ролей психотерапевта: лидера, аналитика, комментатора, эксперта и роль аутентичной личности. Так же известна классификация Либермана, Ялома и Майлса [2], разработанная наоснове выделения 27 переменных, описывающих поведение терапевта. Из чего было выделено шесть типов : опекуны, стимуляторы, социальные инженеры, личностно-нейтральные психотерапевты, либеральные психотерапевты и командиры. Описанные типы приведены в порядке их эффектьивности для терапии: первые три считаются наиболее эффективными, послеедние три - малоэффективными.

            Рудестам выделяет такие позиции, как эксперт, катализатор, дирижёр и образец участника [16]. Похожие роли разобраны Ю. М. Жуковым: эксперт, учитель  и  консультант  [6].

            Хочется сказать ещё о позиции семейного терапевта К. Витакера.  Он определяет роль психотерапевта как сходную роли родителя. Точнее, "здесь  больше псевдо- родительских функций, включённость в семейнуюситуацию лежитв области символическогородительства”. Отличие состоит втом, что,во-первых, психотерапевт "заботится о клиентах,  не являясь членом их семьи”, во- вторых,терапевт "сохраняет за собой право, при соответствующем желании  выйти из неё”. Терапевт - "тренер, а не игрок в команде”. С точки зрения Витакера, "профессиональный психотерапевт... выступает терапевтом от того факта, что он является лично тью и у него  есть своя жизнь, а не только работа" [4].

            Итак, описанные позиции не столько раскрывают личность психотерапевта, сколько дают понятие о спектре сложных психотерапевтических взаимоотношений, который отражает извечное противостояние социального и индивидуального - личность и роль.